Подробности

 Вопросы, заданные в письме от имени группы последователей Живой Этики после прочтения ими «Обращения к рериховским организациям и рериховской общественности» и «Новогоднего обращения» (авторское написание сохранено)

1. В рекомендациях круглого стола Общественной палаты РФ, конкретно в указаниях Минкультуры РФ и МЦР, в п. 2 говорится о включении всех культурных ценностей, находящихся в МЦР, в состав негосударственной части музейного Фонда РФ. Следовательно, Общественная палата имела в виду сохранение статуса Музея Н.К. Рериха как Общественного?

2. Вам знаком документ Министерства юстиции РФ от 23.03.93 № 13-324/О, в котором говорится следующее: «Имеющиеся в Министерстве юстиции учредительные документы по регистрации Международного Центра Рерихов подтверждают факт создания указанного Центра на основе Советского фонда Рерихов путем преобразования последнего по инициативе дарителя С.Н. Рериха в Международный Центр, что является определяющим при установлении правоприемства»?

3. Почему на заседании круглого стола Общественной палаты этот и другие документы, подтверждающие правоприемственность МЦР, не были озвучены?

4. Не возникло ли у вас недоумения, почему 2 суда признали правоприемственность МЦР, а 2 последующих – нет? Какая мотивация и документы были в последних двух случаях представлены Минкультом и почему не были учтены документы и доказательства от МЦР?

5. Собирается ли НРК помогать МЦР в восстановлении статуса музея им. Н.К. Рериха, как общественного? По поводу Плана – в Живой Этике предельно четко написано: «да, План должен быть гибким, но не по сути, а по месту и времени. А суть – это и есть Общественная форма Музея, согласно завещания С.Н. Рериха. Поймите, пожалуйста, что наследие подарено НАРОДУ России, а не государству. И нарушать завет великих Учителей – предательство! Неужели аналогичное предательство Хоршей ничему не научило людей? А всевозможные домыслы, что сейчас бы С.Н. Рерих не возражал против передачи наследия государству – детский лепет! Великие Учителя предвидят на тысячелетия вперед и не нашей человеческой гордыне менять их Планы в угоду сиюминутным обстоятельствам.
На это и за это положила свою жизнь Л.В. Шапошникова. Но судя по вашим «характеристикам» она как раз и была той, у которой было «болезненное несоответствие.. завышенных претензий на полноту овладения наследием Рерихов и Учением». Неужели по-вашему и она была человеком «с реально низким уровнем внутренней культуры, скудным творческим воображением и слабой способностью самостоятельно мыслить»? И все это за то, что создала Общественный Музей и берегла его для народа России, а не отдала государству? И как же мгновенно после ее ухода государство разрушило все то, что она сделала согласно завещанию Святослава Николаевича! Не становится ли вам страшно ото всего этого? Ведь по надуманному предлогу о возможном вывозе наследия разрушено все, что создавалось Великими Учителями, уничтожен Оберег, данный для России!

И еще хотелось бы напомнить из Живой Этике: оценку нашей работе, поступкам, мыслям, тем более духовным достижениям дают Высшие, но не земные люди. А еще понятнее: «Не судите, да несудимы будете».

6. С какой общественной организацией собирается сейчас сотрудничать государство? С МЦР, который обезглавили, лишив его наследия, и, перебили ноги, лишив его усадьбы Лопухиных? У поверженного врага, конечно, легче отобрать и последнее: картины, приобретенные меценатами, и т.д.

7. По вопросу свободного доступа к архиву Рерихов и возможности актуализировать, т.е. выложить в Интернет все материалы. Знаете ли вы, что С.Н. Рерих передал Л.В. Шапошниковой сроки публикации трудов Е.И. Рерих? Некоторые труды могут быть опубликованы только через 100 лет, т.к. сведения, содержащиеся в них пока не могут быть озвучены. Вы представляете, какой вред может быть нанесен стране? Вы готовы взять на себя такую ответственность?

8. По поводу будущей «заботы» государства о картинах. Печальный опыт государственного хранения представляет собой музей Востока: из 288 картин, оставленных на временном хранении С.Н. Рерихом, осталось 282, часть из них подменена и так и не возвращена МЦР, хотя было решение суда. Вы знаете от этом?

9. И последнее, что хотелось бы сказать – это о вашем видении противостояния МЦР и государства. Разве борьба МЦР за возвращение картин из музея Востока согласно завещания С.Н. Рериха – противостояние? Разве с моральной точки зрения взять чужое, тебе не принадлежащее – честно? Или у нас уже сплошь и рядом только выгода, а честь и совесть – рудименты? И еще страшно то, что под завесой надуманного противостояния МЦР и государства как-то пытается увести рассуждения людей от основного – недопустимости уничтожения Общественного Музея Н.К. Рериха – наследия, завещанного С.Н. Рерихом НАРОДУ!

 

Ответ Л. М. Гиндилиса

 

 

Познакомился с Вашим письмом в Оргкомитет НРК и решил попробовать Вам ответить. Почему попробовать? Вы сами видите, рериховское движение сейчас взбудоражено, кипят страсти, зачастую люди не хотят слушать друг друга и настаивают на утверждении только своей точки зрения. Причем мнения и претензии высказываются самые разные и порой противоположные. В этих условиях участвовать в полемике кажется бесполезным, тем более что оппоненты без стеснения искажают вашу точку зрения. Я уж не спрашиваю, как это соотносится с высокой этикой и требованием Учения быть честным, прежде всего, перед самим собой. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что Вы и Ваши друзья-коллеги действительно хотите разобраться в том, что происходит. Если уж Предстоятели двух крупнейших христианских церквей нашли в себе мужество после тысячелетнего раздора встретиться и начать наводить мосты, так неужели же мы, последователи Живой Этики, лучше других понимающие вред раздоров в том критическом состоянии, в котором находится сейчас наша планета, – неужели мы не можем найти в себе силы хотя бы выслушать друг друга без предубеждения? Я не выступаю от имени Оргкомитета НРК, я попробую изложить свою точку зрения, как я понимаю ситуацию. Думаю, что в основном она не противоречит мнению моих коллег.

Позвольте, я пока пропущу первый пункт Вашего письма, вернусь к нему позже. А начать мне хотелось бы с других, более важных, на мой взгляд, вопросов, которые Вы поднимаете.

Вы спрашиваете, знаком ли нам документ Министерства юстиции РФ от 23.03.1993 о признании правопреемства МЦР в отношении Советского фонда Рерихов. Конечно, знаком, не дословно, но, по сути, знаком. Более того, добавлю, что в 2011 году, когда министром культуры был Александр Алексеевич Авдеев, он не стал настаивать на прежних требованиях Минкульта, и тогда Хамовнический суд Москвы принял решение в пользу МЦР, т.е. признал за МЦР право на наследство, переданное Святославом Николаевичем Советскому фонду Рерихов. Вас интересует, почему на заседании круглого стола Общественной палаты документы, подтверждающие правопреемственность МЦР, не были озвучены? Я не знаю, я не готовил заседание круглого стола. Думаю, это объясняется тем, что указанные документы относятся к прошлому, а Общественная палата была озабочена тем, что делать теперь, после того, как все эти решения потеряли силу. Далее, Вы спрашиваете, не возникло ли у нас недоумения, почему 2 суда признали правопреемственность МЦР, а 2 последующих – нет? Какие документы и мотивация были в последних двух случаях представлены Минкультом и почему не были учтены документы и доказательства от МЦР? Я не знаю мотивацию суда в полном объеме, но известно, что она основывалась на каком-то юридическом казусе, связанном даже не с нашим законодательством, а с законодательством Индии. Мне кажется, все Ваши вопросы содержат некий скрытый подтекст – Вы как бы предполагаете, что члены Оргкомитета выступают против воли Святослава Николаевича, не поддерживают ранее принятые решения о правопреемстве МЦР и, напротив, выступают в поддержку последнего решения суда, который не признал правопреемство МЦР. Если это так, то Вы сильно заблуждаетесь.

Все члены Оргкомитета – и те, кто были штатными сотрудниками МЦР, и те, кто не были штатными сотрудниками, – всегда поддерживали МЦР. И сейчас продолжают поддерживать, несмотря на отсутствие встречных шагов. Более того, за поддержку МЦР Оргкомитет подвергается нападкам (порою довольно грубым) со стороны тех участников рериховского движения, которые всегда враждовали с МЦР. Я, например, тесно сотрудничал с МЦР, когда пришлось отбиваться от подготовленного Чубайсом постановления правительства Черномырдина, которое предусматривало передачу общественного музея МЦР в государственную собственность. Именно тогда у меня установились добрые, доверительные отношения с Людмилой Васильевной, которые, кстати, оставались уважительными, несмотря на вынужденный уход из МЦР. И впоследствии я всегда поддерживал в МЦР в его борьбе за сохранение Музея им. Н. К. Рериха в усадьбе Лопухиных и против передачи его музею Востока, на чем наставало Министерство культуры. Также поступали и другие члены Оргкомитета. И когда для МЦР наступили тяжелые времена в связи с разгромом Мастер-банка, мы продолжали поддерживать МЦР, писали письма в инстанции, помогали деньгами, я вместе с друзьями принимал участие в дежурствах на территории МЦР, чтобы предотвратить рейдерские захваты. Мы – каждый, как мог, – не сговариваясь, делали все, что в наших силах, чтобы помочь МЦР и Музею им. Н. К. Рериха.

Ситуация изменилась коренным образом, когда появилось упомянутое судебное решение. Стало ясно, что сохранить status quo уже не удастся. Надо было искать выход из положения. Дело не в том, что я или кто-то другой из членов Оргкомитета сочли это решение справедливым. Вовсе нет. Но оно состоялось и, в отличие от всех прочих решений, это решение, утвержденное Верховным Судом РФ, является окончательным и обжалованию не подлежит. Даже Путин не может отменить его. Это кардинальный момент, и хотелось бы, чтобы Вы это поняли. Понимаете, есть вещи неотвратимые, и, когда они происходят, надо выстраивать свои действия с учетом происшедших неотвратимых изменений. Не следует надеяться, что каким-то чудом всё придет в прежнее положение. Чтобы эта мысль была яснее, позвольте привести следующую аналогию. Представьте команду людей, которым доверено охранять сокровище. Для защиты его от волн моря люди соорудили плотину. Бури и ураганы несли волны, которые бешено бились о плотину, но не могли сокрушить ее. Но вот произошел катаклизм, землетрясение ли, вызвавшее цунами, или падение астероида в море – не будем гадать об этом. Событие свершилось, и изменить его уже невозможно. Как быть? Некоторые из команды стали утверждать, что надо срочно надстроить и укрепить плотину. Другие возражали: нам было указано сохранить плотину в том виде, как она была спроектирована. Она выдержала не одну бурю, выдержит и эту. Надо ли говорить, что последнее утверждение не было основано ни на каких расчетах, в основе его лежала (в лучшем случае) слепая вера. Удивительно, что, когда волны цунами уже разрушили плотину, консерваторы продолжали настаивать на том, что они были правы.

С появлением судебного решения над Музеем им. Н. К. Рериха нависла серьезная угроза. Стало ясно, что рано или поздно это решение будет выполнено. Усадьба Лопухиных, вместе с наследием С. Н. Рериха перейдет в собственность государства и, скорее всего, в собственность Музея Востока, который много лет вел судебные тяжбы против МЦР, добиваясь создания своего филиала в усадьбе Лопухиных. Музей Востока создал бы нечто свое в усадьбе Лопухиных, но при этом существовала опасность, что будет разрушен уникальный музей, созданный под руководством Людмилы Васильевны Шапошниковой при поддержке Бориса Ильича Булочника и при помощи самоотверженного труда сотрудников МЦР и помощи многочисленных общественников. Особая проблема состояла в том, что Музей Востока вовсе не был заинтересован в изучении философского наследия Рерихов, Живой Этики. А ведь для рериховской общественности это ключевой, важнейший вопрос. Надо было найти такое решение, которое бы позволило сохранить музей в усадьбе Лопухиных, чтобы он сохранился в полном объеме, включая всю музейную экспозицию, бесценный архив Рерихов, созданную за эти годы богатейшую библиотеку. Чтобы сохранилась возможность серьезного научного изучения творческого наследия Рерихов, Учения Живой Этики. Чтобы продолжилась издательская деятельность и широкая культурная программа, которую все эти годы вел Музей им. Н. К. Рериха. Бывший президент МЦР А. П. Лосюков предложил искать решение проблемы на пути общественно-государственного партнерства. Я думаю, в сложившейся ситуации – это единственный путь спасения музея. Поэтому я и другие коллеги объединились вокруг А. П. Лосюкова и создали Оргкомитет НРК. Надо ясно понимать, что НРК создается не вместо и не против МЦР. Руководству МЦР не раз предлагалось войти в состав НРК, стать одним из его учредителей. При этом неоднократно подчеркивалась необходимость сохранить лучшие традиции и достижения МЦР, обеспечить бережное отношение к опытным и квалифицированным сотрудникам Центра, которые должны продолжить работу в обновленных условиях.

План Лосюкова поддержал Александр Алексеевич Авдеев, человек, сделавший так много для сохранения музея, которого очень уважала и ценила Людмила Васильевна; он, будучи министром культуры, способствовал решению вопроса в пользу МЦР. Не знаю, известно ли Вам, что в июле 2015 г. он написал письмо Людмиле Васильевне из Ватикана с поддержкой плана Лосюкова и предложением обсудить его, когда он приедет в Москву. К сожалению, эта встреча не состоялась, Людмила Васильевна попала в больницу и вскоре ушла из жизни. Для реализации планов общественно-государственно партнерства в управлении Музеем им. Н. К. Рериха предстоит очень сложная, кропотливая работа с государственными структурами – по отстаиванию нашей, рериховской позиции. Для успеха необходимо единство. Выступая на внеочередной конференции МЦР в октябре 2015 г., я призывал во имя сохранения бесценного наследия Рерихов, во имя сохранения и развития всей многогранной деятельности Музея им. Н. К. Рериха, отбросить амбиции и объединить наши усилия. Но не был услышан. Вместо объединения меня и Михаила Николаевича Чирятьева исключили из МЦР. За что – за то, что наша позиция не совпала с точкой зрения руководства и большинства делегатов? Позднее та же участь постигла уважаемого Шалву Александровича Амонашвили. К сожалению, то, против чего мы предостерегали, свершилось: усадьба Лопухиных передана в собственность государства и в управление Музея Востока, который организует там свой филиал. О том, что ожидает теперь Музей им. Н. К. Рериха, ярко описано в статье Ревякина и Прохорычева «Пальмира в центре столицы». Я не думаю, что это кладет крест на общественно-государственное партнерство. Просто теперь отстаивать нашу рериховскую позицию будет сложнее. В этих условиях именно НРК будет делать всё, что возможно, чтобы исправить положение. Согласится ли МЦР принять участие в создаваемом партнерстве – зависит от позиции его руководства.

Вы спрашиваете, собирается ли НРК помогать МЦР в восстановлении общественного статуса Музея им. Н. К. Рериха. Думаю, нет. В обозримое время это совершенно не реально. Впереди много созидательной работы, и, подумайте сами, стоит ли тратить энергию на бесплодные усилия. А вот всячески способствовать тому, чтобы МЦР принял участие в общественно-государственном партнерстве, – это НРК готов делать.

Теперь я могу вернуться к Вашему первому вопросу. Насколько я понимаю, имеются две части музейного фонда: государственная и негосударственная. Сейчас, после известного решения суда, государство претендует на ту часть наследия, которая была передана Святославом Николаевичем Советскому фонду Рерихов, и она, по смыслу этого решения, должна войти в государственную часть Музейного фонда РФ. Что касается той части наследия, которая была приобретена позже на средства меценатов, прежде всего Бориса Ильича Булочника, то на эту часть государство претендовать не может, она находится в собственности МЦР и должна быть включена в негосударственную часть Музейного фонда РФ. В рекомендациях Общественной палаты говорится о том, что все культурные ценности, принадлежащие МЦР, должны быть включены в негосударственную часть музейного фонда, ибо до сих пор это не сделано. В рекомендациях вместо выражения «ценности, принадлежащие МЦР» использовано выражение «ценности, находящиеся в МЦР». Это неточность.

Вы совершенно правы, когда пишете, что План должен быть гибким, но не по сути, а по месту и времени. Время, место, форма могут меняться, но суть Плана остается неизменной. Весь вопрос в том, что считать сутью. Вы считаете сутью общественную форму музея. Я думаю, сутью является сохранение музея в том виде, как он был создан Л. В. Шапошниковой. В современных условиях под формулой сохранения общественного статуса скрывается намерение сохранить руководство тех людей, которые своими ошибочными действиями привели к пересмотру и отмене решения Хамовнического суда в пользу МЦР и уже после его отмены своей неконструктивной (скажем честно – упрямой) позицией способствовали тому состоянию, в котором оказался сейчас Музей им. Н. К. Рериха. Подумайте об этом.

Вы также совершенно правы, что наследие было передано народу России. Рерихи всегда мечтали передать свое достояние именно народу России. Но как передать народу, в лице кого? Вы знаете, что Юрий Николаевич вел переговоры с советским правительством о создании государственного музея Рериха, ему это обещали, но не выполнили свое обещание. Святослав Николаевич также вел переговоры с советским руководством о передаче принадлежавшей ему части наследия советскому народу. С этой целью он предложил создать Советский фонд Рерихов, которому и было передано наследие. Для развертывания научной, просветительской и культурной деятельности фонда Святослав Николаевич предложил создать в Москве Центр-музей им. Н. К. Рериха. Согласно уставу СФР, фонд и центр-музей представляют собой единый комплекс, при этом музей является собирателем, хранителем и держателем переданного фонду наследства семьи Рерихов. Эти решения были утверждены Постановлением Совета Министров СССР от 4 ноября 1989 г. Центру-музею было выделено помещение в усадьбе Лопухиных, которое выбрал лично Святослав Николаевич. Министерствам и ведомствам предписывалось оказывать содействие СФР и центру-музею «в реализации его гуманистических задач». Организации СФР освобождались от уплаты налогов, пошлин и других видов сборов. Таким образом, Советское государство принимало деятельное участие в создании центра-музея. Но Советское государство перестало существовать. Мы были свидетелями, как на его обломках возникали разные криминальные структуры. Прозорливо предвидя испытания, которые ожидали нашу страну, Святослав Николаевич настаивал на общественном статусе музея. С тех пор прошло более четверти века. Многое изменилось и в стране, и в музее. Как Вы думаете, кто сейчас может лучше представлять народ России – государство (несмотря на все свои недостатки) или бесконтрольная группа частных лиц, владеющая бесценными сокровищами мирового значения? Конечно, деятельность государства нуждается в общественном контроле. Для этого и создается общественно-государственное партнерство.

Те цитаты, которые Вы приводите в отношении оценки Людмилы Васильевны, не имеют никакого отношения к Оргкомитету НРК. Никто из членов НРК в отношении Людмилы Васильевны никогда не говорил такого. Но уж если говорить о Людмиле Васильевне, скажу Вам: я думаю, если бы она была жива, она не стала бы так тупо упираться. Людмила Васильевна обладала непреклонным характером, но, когда было надо, умела изменить вектор, и часто очень неожиданно.

Вы пишете: «Великие Учителя предвидят на тысячелетия вперед, и не нашей человеческой гордыне менять их Планы в угоду сиюминутным обстоятельствам». Вы правы, давайте будем скромнее, давайте не будем навязывать Учителям наше понимание. Они лучше знают, какие планы рассчитаны на тысячелетия, а какие на более короткие сроки. И опять же будем помнить о подвижности плана при неизменности его сути.

И опять Вы правы, когда пишете: «Не судите, да несудимы будете». А кто судит, кто осуждает? Разве члены Оргкомитета осудили кого-нибудь. Это нас обвиняют во всех грехах, включая самый страшный – предательство. Вот и Вы произнесли это слово. А кто дает нам  право судить? Только на Космических Весах всё будет взвешено. Кто же берет на себя роль космического Судии?

Вы заканчиваете письмо утверждением о недопустимости уничтожения общественного Музея Н. К. Рериха, завещанного С. Н. Рерихом народу. Мы тоже считаем недопустимым уничтожение музея и пытаемся спасти его, наладив диалог с государством, не давая чиновникам возможности действовать по своему усмотрению, заставив их считаться с мнением общественности. К этому мы призываем всех, кому действительно дорого наследие Рерихов, а не пустые слова о нем.

Я знаю, что некоторые люди, продолжающие настаивать на общественном статусе музея, несмотря на изменившуюся обстановку, думают, что таким образом они выполняют волю Иерархии. Но давайте подумаем. Станет ли Иерархия поддерживать то, что ведет к разрушению музея? Может быть, еще несколько месяцев назад не всем был ясен ход событий. Но сейчас, когда произошло всё, о чем своевременно предупреждали и что пытались предотвратить объявленные предателями сторонники общественно-государственного партнерства,– разве сейчас можно говорить, что позиция руководства МЦР способствует сохранению музея? Разве Иерархия будет поддерживать эту позицию? Смотрите, усадьба Лопухиных передана в федеральную собственность, конкретно, в управление Музею Востока. К чему ведут планы ГМВ наглядно описано в упомянутой статье Ревякина и Прохорычева. Сейчас, как никогда, необходимо сотрудничество МЦР с НРК, чтобы насколько еще возможно выправить положение. Но что мы видим? Корабль тонет, а тех, кто своевременно предупреждал о необходимости заделать пробоину и кто теперь пытается спасти корабль, люди, сидящие в нем, отталкивают, они отчаянно сопротивляются всем усилиям спасти тонущий корабль. Это ошибочная позиция. Все люди могут ошибаться. Но помните, что говорил Конфуций: «Когда совершил ошибку и не исправил ее, это и значит совершить ошибку». Я еще раз призываю всех, кому дорого наследие Рерихов, объединить усилия ради созидательной работы.

Я постарался максимально подробно и с полной благожелательностью ответить на Ваши вопросы. Не знаю, удовлетворены ли Вы моими разъяснениями нашей позиции. Возможно, Вы останетесь при своем мнении. Ну что ж, Бог нас рассудит.

Всего Вам Доброго!

Л. М. Гиндилис